Главная страница

Регистрация

Вход

english

  

Четверг, 28.03.2024, 20:49   

Приветствую Вас Гость | RSS  

  

   Элбилге :: Прикосновение к истории

   Elbilge :: Touch a History

Начало » Статьи » Эпос и миф » Манас

О ВРЕМЕНИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ЭПОСА "МАНАС"

О ВРЕМЕНИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ЭПОСА "МАНАС"
М. Ауэзов

Сопоставляя факты древней истории киргизов с событиями и фактами, изложенными в эпосе "Манас", можно установить ряд параллелей, прямо или косвенно указывающих на время возникновения первоначальной песенно-героической основы поэмы. В ней отразились события той отдаленной эпохи, когда киргизы были могущественным народом, чьи многократные походы и длительные войны составили целую полосу в истории. Это был период с IX по X век, названный академиком В.В. Бартольдом периодом "киргизского великодержавия".
В одних исторических источниках указывается, что численность киргизских войск в эту эпоху достигала 400 тысяч человек, в других - до 80 тысяч. Если даже считать наиболее достоверной последнюю цифру, и то для своего времени это было огромное полчище. Достаточно вспомнить, что численность войск мирового завоевателя Чингисхана определялась в 125 тысяч человек.
Центральное событие "Манаса", составлявшее, по всей вероятности, первоначальное ядро эпоса, - это "Чон казат". Киргизы под предводительством Mariaca совершают поход против сильного восточного государства, в пределах которого находился большой укрепленный город Бейджин, отстоявший от центра киргизского государства на протяжении сорока-дневного (по одному варианту) или девяностодневного (по другому варианту) пути. Между тем, исторически точно известно, что киргизы покорили огромное уйгурское царство и в 840 году завладели его центральным городом Бей-Тином (в киргизской версии – Бейджин или Беджин).
Толкование некоторыми исследователями эпоса "Манас" былинного названия города Бейджин как современной китайской столицы неверно по одному тому, что город этот был покорен среднеазиатскими кочевниками лишь при Чингисхане, в 1215 году, т. е. в ту эпоху, когда киргизский народ, уже сам покоренный войсками Чингисхана, составлял только часть улуса Джучи. С другой стороны, это событие не могло произойти и после X века, когда киргизы были вытеснены из Монголии вновь возникшим сильным государством каракитаев. Во всех предварительных исследованиях эпоса серьезное затруднение представляет до сих пор имя героя - Манаса. Такого имени не сохранилось в истории киргизского народа. Но надо иметь в виду, что в дошедших до нас отрывочных данных о киргизах, если не считать орхоно-енисейских надписей, вообще не сохранилось ни одного собственного имени героев, полководцев, хаканов или ажо (так назывались в древности киргизские ханы) из эпохи "киргизского великодержавия". О завоевателе уйгурского царства известно только, что он умер в 847 году. Весьма возможно, что имя Манас, имя реальной исторической личности той эпохи, было утеряно письменной историей, изучением которой занимались не сами киргизы, а их отдаленные соседи. Сам же киргизский народ мог сохранить это имя в своем сокровенном изустном творении, каковым является бессмертный эпос.
Отсутствие имени Манас в скудных исторических сведениях не должно нас смущать. Манас, как мы полагаем, был главным полководцем или ажо, завоевавшим Бей-Тин; умер он в 847 году. Лингвистически имя Манас должно означать либо наименование божества из пантеона шаманства, либо, что вернее, оно связано с манихейством, широко распространенным в ту пору в Средней Азии. Может быть, настоящее имя прославленного героя тех времен было иное, а позже, он, благодаря своим доблестям, был прозван именем божества - Манасом.
Еще более сложным и притом центральным вопросом в уточнении даты возникновения эпоса является вопрос о времени сложения первой песни, т.е. песни о "Великом походе" и о самом Манасе, предполагаемом киргизском полководце. Героическая песня могла возникнуть после похода на Бей-Тин и даже в среде гораздо более поздних поколений, но такое предположение опровергается самим текстом эпоса во всех дошедших до нас вариантах, ибо этот великий подлинно исторический поход воспели ратники, участники похода, главным среди которых был аналогичный поэту-дружиннику из "Слова о полку Игореве" соратник Манаса - Ырамандын ырчы уулу. В эпосе он упоминается иногда только в форме эпитета, как Джайсан-ырчи, т.е. князь-поэт.
Ырамандын ырчы уулу не просто участник похода или свидетель событий, но и боец-богатырь. Говоря об этой не однажды упоминаемой в эпосе личности, следует обратить внимание на так называемые вещие сновидения последующих сказителей. По издавна установившейся традиции каждый воспевающий Манаса и его деяния должен быть, хотя бы символически, его соратником, одним из его чоро.
Не случайно поэтому в каждом "вещем" сне сказителя обязательно появляется Манас со всеми своими чоро и приглашает будущего сказителя участвовать в их трапезе или в предстоящем походе. Все это говорит о том, что первоначально песня была сложена очевидцем, участником знаменитого похода, а последующие сказители должны были представлять себя по традиции хотя бы воображаемыми участниками описываемого ими события. Итак, первая песня эпоса "Манас", на наш взгляд, создана или в годы похода на Бей-Тин или в годы, непосредственно следующие за ним.
Для подобных предположений мы имеем три основания: во-первых, данные эпиграфических памятников древности, в частности орхоно-енисейские надписи; во-вторых, состав самого эпоса, представленный во всех дошедших до нас вариантах отдельными, на наш взгляд неизменными, элементами как первоосновой данной эпической поэмы; в третьих, данные быта и фиксирующие его ранние и поздние образцы киргизского фольклора, находящиеся в постоянном взаимодействии, сосуществующие с эпосом.
В связи с постановкой вопроса о генезисе "Манаса" необходимо напомнить о фольклорных, эпических традициях, сохранявших на киргизской почве свою многовековую устойчивость, что было характерно для народа бесписьменного, с отсталым кочевым древним бытом. И эти традиции, совпадающие с особенностями киргизской типической социально-исторической среды, вытекающие из ее жизненных факторов, сохраняли свою давности, так же как жанр эпоса. Фольклорные эпические традиции были устойчивы и прошли сквозь века - через судьбы и эпохи племенных союзов, патриархально-родовой старины, через феодальный быт, прошли через шаманизм, влияния буддизма, манихейства, ислама, сохраняясь в рамках установившихся и освященных обычаем, обрядом, общественным укладом традиций.
Глубоко прав был П. А. Фалев, когда говорил, что "сопоставление произведений народного (киргизского - М. А.) эпоса с орхонскими надписями вполне уместно". Надписи орхонские и енисейские родственны по сути. Это памятники одной исторической эпохи, отражающие по-своему социально-историческую действительность родоплеменных союзов, стоявших на одинаковых ступенях экономического развития, связанных между собой в значительной степени общностью языка, быта, социально-правовых норм. Тем более что это были роды и племена, находившиеся, благодаря близости районов расселения, в постоянном взаимодействии: то они сталкивались во взаимной вражде и набегах, с переменным господством одних племен над другими, то выступали совместно против общих врагов.
Такую общую, сходную судьбу в течение ряда веков испытывали роды и племена в составе тюркского каганата и вне его все упоминаемые в орхоно-енисейских надписях огузы, или тогуз-огузы, тюргеши, уйгуры, киргизы, азы, тангуты и прочие роды. Эти племена оставили древние надгробные надписи, посвященные богатырям, военачальникам, погибшим героям, и воздвигали в годы смерти этих героев памятники ("балбалы").
Содержание и характер всех малых и больших орхоно-енисейских надписей говорит о том, что эти памятники не представляли собою лирической кан-тилены, характерной для многих других надгробных эпитафий. Их особенность заключается в повест-вовательно-эпическом содержании и соответствующей ему своеобразной художественной форме сказа. В них дана летопись походов, подвигов героев, приведены картины боев, смертельных схваток между племенами. Так, например, из надписи, посвященной полководцу Кюль-Тегину, встает образ непобедимого богатыря, подобного героям древних былин. В этих надписях есть и хронологическая последовательность. Рассказывается о важнейших подвигах Кюль-Тегина, начиная с его 16-летнего возраста и кончая смертью в возрасте 47 лет. Здесь явная параллель с сюжетным построением героических поэм, где также воспеваются деяния героя, начиная с его юных лет и кончая смертью. А Тоньюкук из надписи о нем выступает не только как герой сражений: описано и его участие в дипломатии, в разработке тактики боев; приводится его завещание, написанное в назидательном тоне.
Эти же орхоно-енисейские надписи красноречиво говорят о древнем периоде истории киргизского народа, и не в порядке общего упоминания - как об одном из племен, а весьма конкретно: о нападениях на киргизов, об убийстве их ханов, о беспощадном истреблении народа, застигнутого "во сне" врасплох. Говорится о временном союзе тюркского племени каганата с киргизами, который был осуществлен путем выдачи киргизскому Барс-бегу сестры каганата - принцессы. И каждая значительная надпись упоминает о киргизах именно в конкретно-реальной обстановке борьбы, набегов, в рамках точных исторических дат. В этой основной и существенной для нас части памятники не являются легендой или плодом вольной фантазии. Здесь конкретные исторические события изложены в условной, своеобразной, но правдивой литературной форме. Они равноценны любой исторической хронике. Их свидетельства подобны свидетельствам летописей, в которых изложение конкретных исторических событий также ведется в своеобразной литературной форме.
Читая указанные памятники, каждый внимательный исследователь может провести параллель с обстоятельствами, предшествовавшими походам, с эпизодами боев, поединков, с подвигами Манаса, Алмамбета, Чубака, Сыргака, изображавшимися в киргизском эпосе "Манас". Не говоря об элементах мифа, фантастики, которые несомненно присутствуют в составе героического эпоса и о которых речь будет идти ниже, данный эпос представляется нам связанным с жизнью народа, с его конкретной исторической эпохой. В этом, по-нашему, и заключаются важные, глубоко интересные для исследователей эпоса, историков и историков литературы проблемы раскрытия и установления реально ощутимых связей эпоса и исторических памятников древности.
Дальнейшее конкретное, углубленное исследование имеющихся вариантов "Манаса" требует разносторонних сопоставлений отдельных эпизодов боев, являющихся безусловно наиболее древним элементом в составе эпоса, с событиями, изложенными в орхоно - енисейских надписях, и отчасти с другими отрывками эпоса, зафиксированными в письменном виде впервые после орхоно-енисейских надписей у Махмуда Кашгарского.
Законно вслед за этими соображениями поставить вопрос о составе данного эпоса. Существуют исследователи, которые, исходя из общих теорий о развитии эпоса, полагают, что и в "Манасе" самым древним элементом является мифический слой. Конечно, в любом эпосе могут присутствовать элементы мифа, и обнаружить в них отдельные мифологические моменты не представляет в таких случаях больших затруднений, хотя нужно подчеркнуть, что мифический слой, как конкретная, неопровержимо древняя основа "Манаса", никем до сих пор не указан, да едва ли кто-либо решится его назвать. Здесь каждый исследователь, выходя за рамки общих рассуждений и догадок и перейдя к поискам конкретного, встретится с такими сложными переплетениями на почве эпоса, только изустно бытовавшего много веков, что отличить мир воображаемый от мира реального в песнетворчестве джомокчу многих поколений и веков станет ответственной и трудноразрешимой задачей.
Другим вопросом, до сих пор еще недостаточно исследованным в нашей науке, является вопрос о том, что содержит эпос "Манас" конкретно реального, прочно связанного с историей данного народа, с живой цепью жизненных предпосылок, отразившихся в традиции эпического творчества народа. Означает ли подобная постановка вопроса изоляцию проблем изучения "Манаса" от общелитературных процессов? Нет.
Напротив, эпос киргизского народа, изученный со всеми присущими ему особенностями, соответствующими особенностям исторического прошлого и духовного развития народа, позволит нам установить своеобразную форму национальной эпической культуры этого народа, его особый, самостоятельный вклад в культуру человечества.
Обратимся к составу эпоса "Манас". Во всех имеющихся в нашем распоряжении ранних и поздних вариантах "Манаса" непременно присутствуют бытовые песни "керез" (песни-завещания) и "кошок" (плач об умершем). Мы знаем, что керез Кокетея составляет содержание записи Чокана Валиханова. Известно также, что значительное место отведено кошоку Каныкей по Манасу в варианте, записанном Радловым. И керез, и кошок попеременно и многократно включаются в исполнения Сагымбая, Саякбая, Шапака, Чойке, Жакшылыка, Тоголока Молдо, Алмамбека, Актана, Молдобасана и других. Керез Манаса, обращенный им перед последним своим походом к новорожденному сыну Семетею, приводится и в отрывке венгерского ученого Алмаши.
Сопоставления этих бытовых песен, неизменных составных частей эпоса, с упомянутыми выше надписями обнаруживают огромною близость между ними, явную родственность. Надписи составлены или в стиле керез, или от лица умирающего, или в виде кошока, от лица ближайшего родственника - отца, брата, матери. Не случайно, что ни один джомокчу не упускал случая включить эти бытовые песни в свое исполнение; они не изменяли ни древнему, ни бытующему при их жизни ритуалу. О том, что эти песни в своих истоках восходят к самым древним обычаям, говорят не только надписи, но и давние исторические свидетельства. Так, например, об исполнении певцами песни во время похорон гуннского царя Аттилы говорит свидетель этих похорон Приск.
Небезынтересно добавить к сказанному о керезах и кошоках, что они необычайно богато представлены и в позднем быту киргизов в виде тех же обрядовых, бытовых песен (кошок), неизменно исполняющихся по случаю смерти близких людей, начиная с момента похорон или завещания (керез), высказанного перед смертью значительным лицом. Помимо датированных началом и серединой прошлого века и более поздних образцов подобного фольклора, известны кошоки и более раннего времени. В одном из подобных кошоков, посвященном народному батыру Женеку и представляющем собой маленькую поэму в 150 строк, повторяются мотивы, сходные с содержанием орхоно-енисейских надписей:
Повелитель мой близким добычу дарил,
В Бейджин путь проложил,
Повелитель мой в пятьсот человек свиту имел.
Жена осталась вдовой в доме,
Дети твои вырастут в трудностях.
Казна твоя полна золота.
Кто, кроме Манаса в былине,
Как ты, отвагу явил?
Кто, кроме легендарного Манаса,
Так пикой разил врага?
Сопоставим этот кошок с надписью на киргизском памятнике из Ачура: "Имя сына Кюч - "сильный", мальчик... ваше имя... Урыбег... ради своего государства приобретая (блага) (разлучились) со своим женским теремом... (т.е. вы умерли)". Левая сторона надписи: "В семнадцать лет его доблесть умерла. Находящийся на земле, и отмеченный клеймом (тамгой) скот был без числа... было без числа, как черные волосы. Количество войска, выступившего против врага, было семь тысяч молодых людей... Ваше геройское имя Ур(ы)".
Сходство содержания и основного замысла героизированного сказа об умершем в древних надписях, в составных частях эпоса "Манас" и в подобной же героизированной форме бытовых керезов и кошоков мы обнаружим и при дальнейшем сопоставлении их между собою. Памятник Тоньюкуку, восхваляя деяния Эльтериш-кагана, повествует: "Эльтериш-каган ради своего сообщества со... знанием и геройством, на табгачей ходил сражаться семнадцать раз, против киданей сражался он семь раз, против огузов сражался пять раз". Не говоря уже о многих упоминающихся в "Манасе" народах, против которых предпринимаются многочисленные походы, являющиеся основным содержанием эпоса, в нем мы находим перечисления дальних и близких соседей, во вражде или дружбе сталкивавшихся с героем кошоков и керезов даже недавних времен. В кошоке, сложенном в 1854 году в честь киргизского манапа Ормона, повествуется:
Кашгария в смятении осведомлялась (о нем):
Славе, доблести хана, отца моего,
Дивился калмыцкий народ.
Ему служил кипчаков род.
Услышав о смерти хана, отца моего.
Мечи в ножны вложили казахи...
В кошоке о другом манапе, Джантае, рассказывается о том, что Джантай распространил свою власть на Коканд и посылал послов к русским и калмыкам. Рассказывается в кошоке и о манапе Шабдане:
Обойдя китайцев и киргизов,
До Крыма дошла ваша слава.
Обойдя Русь, распространяясь дальше,
Вести о нем дошли до Индостана.
В Алма-Ате губернатор,
В Ташкенте - генерал;
По важности чина
Равноправны вы им...
Всякий, кто играет на комузе,
Пусть исполняет эту песню на нем,
Пусть поет складно
Слова этой песни...
В этом кошоке, размером с малый эпос - в 740 строк, сохранившем давнюю традицию, содержится завет воспевать деяния умершего.
Значительный интерес представляет керез Балбая. Один вариант его был записан мною лично в 1928 году от сапожника из рода Бугу в районе Пржевальска; это был законченный керез объемом в 50 строк. В дальнейшем новую запись у неизвестного мне ырчи того же района произвел Х.Карасаев. По этой последней записи керез Балбая превратился уже в героическую поэму - керез объемом в 435 строк.
В данном случае мы наблюдаем процесс созидания эпоса, процесс перерастания бытовой песни в героический сказ, былину, что опять свидетельствует о следующем: с одной стороны, мы видим предпосылки и условия рождения эпоса; с другой стороны, устанавливаем наличие живой, непрерывной традиции, идущей из глубины веков, когда любой жизненный случай, обычай и песнетворчество составляли сложный комплекс взаимосвязанных и взаимовлияющих факторов.
И в керезе Балбая мы встречаем как главную суть данной песни борьбу батыра с его врагами. Здесь также, в духе традиции подобных песен, перечисляются враждовавшие с ним роды - Айт, Бозум, Кызыл-Борук, упоминается киргизский хан Ормон, суровые боевые пути героя на Алтай, на перевалы Когарта, сообщается о том, как он ограбил туркестанский торговый караван в 300 верблюдов.
В конце кереза герой песни просит родных и друзей, чтобы они похоронили его на урочище Сары-булак, на развилке дорог, и затем соорудили ему надгробие изжженного калмыками кирпича, лежащего на дне озера Иссык-Куль вблизи Кой-Сары.
В результате всего высказанного можно сделать вывод о необходимости и важности изучения текстов "Манаса" в сопоставлении с древними надписями и существовавшими до недавнего времени бытовыми песнями киргизов. Правда, нам могут заметить, что поздние керезы и кошоки сами испытали на себе, огромное влияние стиля и манеры героической песни. Это несомненно, потому-то мы и встречаем в отдельных кошоках и керезах имена. Манаса, Семетея или некоторых из их чоро, с отвагой и доблестями которых мать или жена умершего сравнивает его достоинства. Значит, это влияние было, но также верно и то, что бытуя испокон веков не как мифы, не как продукт вольной фантазии, а как конкретные воспоминания об исторически реальных фактах, т.е. воспоминания о смерти отдельных личностей, эти песни во всех веках несомненно влияли и на самый эпос "Манас". Этим своим влиянием данные песни и определили реалистичность стиля героической эпопеи. Они не позволяли певцам уходить в сказочную фантастику в основных, связанных с действительными фактами из жизни, наиболее характерных и важных эпизодах эпического повествования. И это влияние связывало эпос, как в истоках его, так и в процессе его дальнейшего развития, с реальными историческими событиями всех последующих эпох.
Исходя из приведенных выше соображений, мы считаем вполне законным высказать мысль, что первые песни, вошедшие в "Манас", сложены в годы тех великих в истории киргизского народа событий, которые связаны с деяниями выдающегося исторического героя (независимо от того, был ли он ажо, шад, апа, тархан или просто батыр), благодаря которому киргизский народ одержал победу над поработившими его сильными врагами. А деятельность этой личности должна была протекать в эпоху "киргизского великодержавия" (и, может быть, в ту пору, о которой свидетельствует надпись на памятнике из Суджи). Эти песни - пусть вначале краткие - сложены были именно в годы смерти названной личности. Этого требовал обычай оплакивания умершего, древний обряд, сопровождавший возведение балбалов в год смерти героя. И тексты надписей безусловно сложены неизвестными нам сочинителями тех времен. Если так, то наряду с этими надписями, высеченными на камне в скупом, лаконичном стиле, должны были возникнуть и бытовать в народе песни, где опоэтизированы те же события, которые изложены в тексте на камне. А сложенные плачи (кошоки) и завещания (керезы) тогда же переходили в репертуар певцов, закреплялись в песне и развивались в дальнейшем своем бытовании в разнообразной слушательской среде, передаваясь из поколения в поколение.
Наряду с этой древней исторической первоосновой киргизского эпоса мы отчетливо видим наличие в нем мифических представлений народа и особенно значительное влияние на состав эпоса исторических событий более поздних эпох. Безусловно, и калмыцкие войны XV-XVII веков создали немаловажный исторический фон и даже непосредственные предпосылки новых сюжетных наслоений в составе "Манаса". Мы еще недостаточно изучили историю киргизского народа. Целые столетия в судьбе народа, как например, XI-XIV века, нам почти неизвестны. Ономастика, дающая некоторые параллели имен исторических и эпических, представляет пока элемент столь же сомнительный, сколь и соблазнительный. Нельзя не вспомнить, что имена героев эпоса тоже менялись в веках в исполнении различных джомокчу. Они по-своему осмысляли древние имена, ставшие непонятными их слушателям. Собственные имена когда-то действовавших исторических лиц могли быть заменены более понятным современникам эпитетом, сопровождавшим это имя, могли приобрести мифологическое значение или же быть заменены именами более поздних исторических личностей. Отсюда возможно допустить, что некоторые имена из первых песен "Манаса" или дошли до нас искаженными, или вообще выпали из поздних вариантов эпоса и были заменены новыми именами, так что имена эпоса "Манас" следует воспринимать критически, с необходимым толкованием их исторического происхождения и раскрытием их смысла.
Исключительный интерес в разрешении вопроса об эпохе возникновения "Манаса" представляет также ряд древних названий и наименований, сохранившихся в тексте эпоса, иногда в первоначальном, а иногда в измененном виде. Так, одна из песен орозбаковского варианта эпоса рассказывает о "кёзкаманах". "Кёзкаманы" - племя, родственное племени Манаса. Фактически "каманами" (куманами) в древности назывались половцы. На юго – восток Европы они перекочевали в XI веке. Упоминание в поэме о совместной жизни их с племенем Манаса говорит о том, что эпос застал еще тот период, когда половцы-каманы жили в центре Азии, по соседству с киргизами. Так же характерно для древнего текста "Манаса" упоминание в нем народов естек, катаган и других. Тождественно ли это древнее название "естек" башкирскому названию "естеки" или названию северных народов Азии - остяков, точно неизвестно, но замечательно уже то, что в эпос вошли наименования народов, которые много веков назад перестали быть соседями киргизов. То же самое можно сказать о катаганах, которые, как известно, уже давно живут на севере Афганистана.
В поэме есть и другие названия и обозначения, потерявшие в устах позднейших сказителей свой первоначальный смысл. Интересно, что некоторые из них имеют непосредственную связь с историей киргизского народа. Например, в орозбаковском варианте упоминается народ кенжут ("кенжуттин элинден"). Сказитель не называет этот народ родственным Манасу, однако из истории известно, что Кенжут был городом киргизского хакана в IX-X веках. Сохранившееся в тексте эпоса древнее название города видоизменилось в устах поздних сказителей, для которых город Кенжут утратил свою историческую реальность. Неосведомленным сказителем это название ошибочно перенесено на народ, на легендарное государство. Подобному же изменению подверглось и понятие "ажо". На древнекиргизском языке в эпоху "великодержавия" так обозначался, в соответствии с орхоно-енисейскими надписями, либо хакан, либо военачальник. В дальнейшем это понятие, трансформировавшись в устах скази- телей, стало обозначать уже собственное имя - Аджи, причем к нему добавился новый признак - бай. И в дошедших до нас вариантах эпоса мы встречаемся уже с индивидуальным персонажем Аджи-баем, одним из чоро и близких друзей Манаса. Для современных слушателей это имя, очевидно ассоциируется со словом "хаджи" ("ажы" по-киргизски). Это липший пример того, как может разительно меняться осмысление древних имен и понятий.
При внимательном и углубленном научном анализе подобных исторических фактов и их литературных параллелей в тексте эпоса найдется множество еще более убедительных данных, говорящих о древнем происхождении "Манаса". Все же упомянутые выше* сопоставления даже при первом беглом обзоре их сводят истоки возникновения "Манаса", как мы уже говорили, к одной эпохе, а именно к эпохе "киргизского великодержавия". При этом центральным источником и сюжетным ядром песни является поход киргизов против уйгуров и покорение киргизами города Бей-Тин. Исходя из всего этого, мы полагаем, что "Манас" создан не ранее 840 года н.э. и, следовательно, существует более 1110 лет. Но это лишь приблизительная дата возникновения эпоса. Говорить же более или менее утвердительно можно только о том, что сложившаяся в то время основа поэмы отражает период "киргизского великодержавия". Здесь героем является весь народ, концентрированная мощь, гиперболизированные черты воинственности и силы которого воплощены в "Манасе". Тема о герое явилась как бы единственной эффективной вершиной повествования.
Все эти наслоения оставили свой отпечаток на древнем пласте "Манаса". Основу поэмы составлял мотив, который был определен социальным заданием родового коллектива, где раскрытию образа героя - сперва родового, затем народного – строго подчинены все прочие элементы. Конструктивные и сюжетные моменты, безусловно, подчинялись этой же теме, причем подобная особенность сохранялась во всех последующих изменениях поэмы. Старый мотив оставался в качестве неизменного материала, используемого в меняющихся сюжетных положениях.
Словесно-поэтические приемы "Манаса". В исполнении Сагымбая Орозбакова каждая большая глава поэмы начинается, как правило, вступлением, прелюдией, стиховой размер и ритмический строй которой не сливается с напевным строем остальных стихов. Эти прелюдии, очевидно, представляют традиционное начало, самостоятельное бессюжетное вступление, исполняющееся как "жорго сез" без напева и могущее совпадать и не совпадать по смыслу с трактуемой дальше темой. Прологом у Сагымбая часто служат вставки с рассказом о себе, об условиях творческой работы, обращения к различным лицам. Вполне возможно, что раньше пролог посвящался манапу, в доме которого исполнялась поэма. Характерная для всех зачинов черта - их небрежная стиховая форма, с установкой на декламацию, форма, известная у казахов под названием "такпак", например:
Манас, Манас болуп,
Дөөлөтү көлдөй толуп,
Кытайга түйшүк салып,
Кылымды колуна алып,

 
Ааламга даңкы кетип,
Алтымыш жашка жетип.

Манас, став Манасом,
Богатства свои наполнив,
Китайцев обрекши несчастьям,
Весь мир захватив в свои руки,
Распространив о себе славу на всю вселенную,
Достигнув шестидесяти лет...
Такие зачины, "начала" совершенно чужды высокой поэтической культуре основного стихотворного потока всех песен. Сюжетное начало песен всегда самостоятельно, и к описанию новых событий певец приступает сразу же после пролога. Если в изложении событий существует связь и ее необходимо подчеркнуть, певец разрешает этот вопрос просто. Например, во многих эпизодах, где Манас бывает выключен из действия или мало принимает в нем участия, певец прибегает к одному неизменному приему, непосредственно обращаясь к слушателям в таких выражениях:
Аны таштап салыңар
Манастан кабар алыңар.
Оставьте это,
Узнайте, где пребывает Манас.
Певцу этот прием помогает и в описании массовых боев, когда на время он переходит к рассказу о других лицах, но вскоре должен вернуться к герою. Таким образом, переходы от одной большой темы к другой тоже несложны и сюжетно не мотивированы.
Общераспространенные виды изложения литературного материала - описание, повествование, драматизация, главным образом в виде монологов - представлены во всей поэме, но в пределах каждой из больших тем они представлены неодинаково. Так, например, в "Поминках по Кокетею" преобладают описания и повествование, а в "Великом походе" равное место занимают и речи героев. В походах описательные приемы сменяются повествованием, а моменты наибольшего душевного напряжения, острые столкновения отмечены речами героев; столкновения же героев с врагами передаются исключительно авторским повествованием.
Речи характеризуют положительных героев в моменты осложнения их взаимоотношений, личных переживаний или мотивируют известные поступки, действия. В поэме можно найти самые различные виды речей: совещательные речи - на сборе в совете (речи Манаса и Алмамбета перед походом на Бейджин); воинственные увещевания (речь Манаса на аше); речи-угрозы (послания Манаса семи ханам); задушевные речи, выражающие раскаяние, огорчение (зна-менитая речь Алмамбета в "Чон казате", которая в конце превращается в личное воспоминание, автобиографию); речи-завещания ("керез" Кокетея); дружеские наставления, укоры (речи Бакая, Кошоя, часто обращенные к Манасу). Кроме этих и других видов речей, которыми изобилует поэма, встречаются простые разговоры, шутки, остроты. Так как и в этом случае, несомненно, имеет место эволюция формы, то нетрудно установить элементы архаические и более поздние наслоения. Судя по многим речам, в которых говорящему никто не задает вопросов, никто его не прерывает, можно было бы сделать вывод, что диалог в собственном смысле слова неизвестен этому эпическому произведению. Так, например, на возбужденную речь Алмамбета, обращенную к Чубаку, вызвавшему его справедливый гнев, последний отвечает молчанием. У опытного исполнителя это молчание мотивировано психологически: Чубак, который понимает, что неправ, сознательно не отвечает Алмамбету, чтобы дать ему излить свой гнев. Но по одним только большим речам, произнесенным в памятных случаях видными героями, речам, уже давно ставшим популярными среди слушателей и канонизированными при долгих исполнениях, было бы неправильно заключать, что диалог вовсе отсутствует в поэме. Конфликт между Манасом и Урбю на "аше", спор, возникший среди чоро во время игры в "ордо" в "Чон казате", и многие подобные небольшие сцены насыщены драматизмом. Джомокчу мастерски рисует картины нарастающей словесной и душевной борьбы, с постепенным вводом, как это бывает в драматических эпизодах, новых действующих лиц, включающихся в борьбу.
Для характеристики стиля произведения, перерастающего рамки дружинной песни и представляющего собой в некоторых отрывках переходную к поэме форму или даже являющегося уже зрелой поэмой, интересна передача этих речей. В редких случаях они приводятся дословно и повторяются в виде прямой речи.
Однако, наряду с этой архаической формой, здесь встречается и авторская сокращенная передача смысла речей. Такова, например, авторская передача речи-завещания Кокетея при последующем повторении ее перед Манасом и др. Кроме уже упомянутых нами новейших наслоений - пространных статических картин природы, сохранились традиционные формулы, в которых описывается излюбленное и типичное для эпических произведений состояние героев, обстановка действий. К ним в "Манасе" относятся сватовство, просьба о благословении, сборы в поход, некоторые моменты поединков и массовых боев, обязательные картины поля боя и постоянно повторяющиеся описания вражеской рати перед боем.
В поэме мало представлены лирика вообще и лирические описания природы - в частности. В противовес более лирическому почти романтическому стилю "Семетея", стиль "Манаса" строго выдержан в возвышенных героических тонах, совершенно чужд интимности, сдержан либо натуралистически откровенен, без недомолвок и туманностей. Это легко обнаруживается во всех линиях исследуемых нами основных моментов и самого содержания поэмы, которая в этом отношении выделяется особой мускулатурой стиля настоящей героической эпопеи.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СТАТЬИ

Категория: Манас | Добавил: elbilge (04.08.2008) | Автор: elbilge
Просмотров: 10921 | Рейтинг: 4.0 |

Меню сайта
Категории каталога
Манас [7]
Поиск по каталогу
Форма входа
Статистика
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Наш опрос
На ваш взгляд - война 1939 - 1945 гг. это:
Всего ответов: 615
Друзья сайта

Copyright elbilge © 2003-2007 Сайт управляется системой uCoz