Теңир → Теңри

Элери Битикчи [Элбилге]

В основе тенгрианства, как системы религиозных, философских и мировоззренческих взглядов тюрков лежит догма дуализма божественного и дуального материального, созданного и функционирующего благодаря божественному. Одним словом это можно выразить как Тайтеңи (равенство [тең] созданное и функционирующее благодаря одному [Тай]). При этом божественное ассоциировалось с Вечным Небом, что вело к единобожию. Единобожие подразумевает ассоциацию любых духовных, сакральных (нематериальных)  субстанций с божественным. Человек происходит от отца и матери (дуальное материальное) и снабжается божественной душой (частичкой Бога). Косвенным подтверждением божественности души может стать кайрак – точильный камень, который тюрки носили на поясе. Согласно киргизскому эпосу Эр-Төштүк душа героя находилась в кайраке. Здесь следует обратить внимание не на сам предмет, а на качественные его характеристики. Скорее всего, ритуальные кайраки с душами людей изготавливались из кремния – огненного (а значит и божественного) камня и могли служить не только в качестве точила, но и в качестве огнива.

Некоторые вопросы вызывает имя или, скорее всего, эпитет (раньше старались скрывать истинные имена) Бога (а не верховного божества) тюрков – ‘Теңир’. ‘Теңир’ – буквально «тот, кто разделяет [и тот, кто поддерживает равновесие]». Это слово в своем первоначальном виде сохранилось в киргизском языке. В классических тюркских текстах ‘Теңир’ пишется как ‘täŋri’. Это явление описано как метатеза, но насколько я знаю еще не получило объяснения. Почему же одни и те же слова меняют свой привычный облик? Объяснить это диалектными различиями или удобством произношения было бы слишком просто. Я предлагаю свою версию причины различного написания слова ‘täŋir/ täŋri’.

В первую очередь я предлагаю отказаться от такого привычного термина тюркологии как отглаголенное имя в пользу термина отглаголенное (и\или отыменное) причастие [которое может быть и именем существительным и прилагательным, и определением и т.п.] и добавить к именам, такое определение как чистое имя [существительное и\или прилагательное].

Если отталкиваться от того, что ‘täŋir’ был первоначальным вариантом слова ‘täŋri,’ мы видим, что изначально имя существительное было образовано от глагола ‘teŋ-,’ так как использован аффикс настоящего-будущего времени ‘-ir,’ который может служить для образования (пока что применим термин) «отглаголенных имен». Буквальное значение ‘täŋir’ в этом случае «тот, кто разделяет [и тот, кто поддерживает равновесие]». Всегда следует помнить о буквальном значении, которое может вносить некоторые коррективы в смысл тюркской речи; этот буквальный смыл и делает разницу, причем существенную, между отглаголенным именем и отглаголенным причастием. Разница в написании и произношении ‘täŋir/täŋri’ связана с необходимостью превращения отглаголенного определения в чистое имя существительное и\или прилагательное:

отглаголенное причастие как имя существительное и прилагательное: ‘täŋir’ – «тот, кто разделяет [и тот, кто поддерживает равновесие]»

чистое имя существительное и\или прилагательное: ‘täŋri’ – Бог, божественный

Другие примеры:

отглаголенное причастие как имя существительное и прилагательное: ‘täŋäk’ – «[нечто сотворенное из небесного, т.е.] воздух, небо»

чистое имя существительное и\или прилагательное: ‘täŋgä’ – деньга, деньги, от ‘täŋ’ – ‘мера веса’

отглаголенное причастие как имя существительное и прилагательное: ‘кулак’ – «то, что слышит» [укулак  – «то, что услышивает» (?)]

чистое имя существительное и\или прилагательное: ‘хулха’ (чув.) – ухо

Эта трансформация и необходимость в чистых именах, несомненно, связана с тем, что образованные таким образом имена используются в изафетных конструкциях и могут дополняться аффиксами и суффиксами. В этом случае применение отглаголенных причастий как имен не ведет к нужной семантике и смыслу выражений и слов: ‘täŋir el’ – может быть как «божественное государство», так и как «уравненное государство», что не несет нужной смысловой нагрузки. Также слова новоделы ‘теңирчил’ – ‘тенгрианец, тенгрианка’, могут также значит ‘уравнитель, делитель поровну, сторонник уравниловки (нечто из коммунистического прошлого)’. В противоположность ‘täŋri el’ – несет в себе нужный для говорящего смысл: «божественное государство», без каких либо оговорок. Так же как и ‘теңричил’ – ‘тенгрианец, тенгрианка’, вместо täŋriči – ‘священнослужитель, служитель бога’. Таким образом, скорее всего при допустимости двух вариантов грамматически правильным будет все же ‘täŋri’. В свою очередь постепенно из-за использования суффикса ‘-ri’ само слово ‘täŋ’ стало обозначать (или обозначало изначально если ‘täŋ’ происходит от ‘taň’ [ň - ŋj]) нечто божественное, небесное. Разница между отглаголенным или отыменным причастием как именем и чистым именем настолько мала и зачастую не принимается в расчет в самой речи тюрков, но она существует и ее можно только прочувствовать, но я затрудняюсь это объяснить больше.

Таким образом, зеркальные перемены звуков в одном слоге могут быть объяснены ни как диалектные различия или удобство в произношении, но как сознательный процесс словообразования (от отглаголенных или отыменных причастий к чистым именам) путем рефракции (обратного преломления) первоначальных форм аффикса. Все это происходит вокруг түркүк’а – опорного согласного, роль которого в тюркском языке требует более глубокого изучения. Я веду речь о роли опорного согласного, так как рефракция не обязательно бывает прямой, иногда при сохранении түркүк’а изменяется гласный звук аффикса. Таким образом, в целом это явление может получить название рефракции, для того чтобы избежать путаницы между ней и «классической» метатезой.[1]

Для верности еще несколько примеров с аффиксом ‘-к’, где лучше прослеживается та небольшая, труднообъяснимая, но чувственно существенная разница:

‘ач-’ – ‘открыть’; → отглаголенное причастие: ‘ач-ык’ – открытый; → чистое имя: ‘ач-кы-ч[ы]’ – ‘ключ’

‘чеч-’ – ‘развязывать, распутывать, снимать, решать (вопрос, проблему)’; → отглаголенное причастие: ‘чеч-ек’ – [раскрывающийся, т.е.] ‘цветок’; → чистое имя: ‘чеч-ке’ – ‘молодец’ (от «решающий проблему») → ‘чечен’ – ‘красноречивый’, ‘оратор’ → ‘чеч-ке-н’, где ‘-н’ – аффикс категоризации (любой [один из тех], кто решает вопросы, загадки)

‘жел’ – ‘ветер’; → отыменное причастие: ‘жел-ек’ – [то, что развивается на ветру] ‘флаг’, [то, что защищает от ветра] ‘легкая верхняя мужская одежда’, ‘детская безрукавка’, т.е. ‘ветровка’; ‘жел-ке’ – ‘затылок’ [задняя, ветреная сторона?]

‘чы-’ –  ‘движение наружу, вверх’, позднее:

‘чык-’ – ‘выступать, выходить’; ‘чыч-’ – ‘испражняться’; ‘чычай-’ – ‘высовываться кверху, высовываться’; → отглаголенное имя: ‘чыч-ка-к’ – [тот, кто поносит] ‘страдающий поносом’ (двойная аффиксация с ‘-к’); чистое имя: чыч-ка – почка; чыч-ка-н – ‘мышь’ где ‘-н’ – аффикс категоризации (любой [один из тех], кто гадит или высовывается);  ‘чыч-кы’ – ‘нетерпение, нетерпеж’, ‘чыч-кы-луу’ – ‘нетерпеливый, торопливый’, чыч-ым – (о мальчике) ‘шустрый’

Последние примеры с глаголом ‘чы-’ хорошо показывают ту небольшую, но существенную разницу, которая может повлиять на смысл слов в случае если будет использоваться отглаголенное причастие как имя и чистое имя.

___________________

Заслуживает внимания также другой пример, где возможно также присутствует рефракция. Это слово ‘теңси’, встречающееся единожды в «Книге гаданий» Ïrq Bitik в форме tänsi.

Tänsi män. Jarïn kiçä altun örgin üzä olurupan, mäŋiläjür män. Ança biliŋlär: ädgü ol![2]

Здесь игра слов ‘mäŋi’ – 1) ‘радость, радостный’ 2) ‘вечный’

Tänsi – буквально с китайского ‘сын неба’ (thien-tsi). Другое дело, что культ Неба, был привнесен в Китай династией Чжоу, некитайского происхождения. По крайней мере, в эпоху Шань-Ин культ Неба не упоминается. Выходцы из этой династии приписывали себя к общности Ся.[3] Согласно тем же китайским источникам Ся – предки или одни из пращуров хунну.[4] Я веду к тому, что täŋsi может вполне комфортно интерпретироваться с точки зрения тюркских языков, даже без упоминаний о происхождении династии Чжоу.

‘Чингис-хан’, титул, принятый Темучжином в 1206 году, обычно интерпретируется как ‘täŋiz qan’ – «океан-хан». Смещение аффиксов ‘-r/-z’ типично для тюркских языков, особенно ярко выражено в современных отрицательных конструкциях: gelir gelmez (тур.), келгиз (кир.). Видимость взаимозаменяемости ‘-r/-z’ явная и не бесспорная в тюркологии. Существует вероятность того, что ‘täŋiz qan’ то же самое что ‘täŋir qan’ – ‘небесный (или) божественный хан’. Я думаю, что даже сейчас мало кто отважится отрицать семантику небесного титула Темуджина, тем более это маловероятно в то время когда он претворял волю Небес на земле.

Ïrq Bitik показывает о том, что тюркам был знаком и применяем титул täŋsi и даже в случае «классической» метатезы для удобства произношения täŋsi → täŋis, семантическая нагрузка титула ‘Чингис-хан’ не изменяется даже при применении «китайского» варианта: «Сын неба (небесный, божественный) хан». Однако возможно, титул ‘Чингис-хан’ ведется от «океан-хан», хотя само слово ‘täŋiz’ происходит от чего-то божественного, небесного.

Вопрос, который встает здесь следующий: какова природа воды? (в понимании наших предков). Для земледельческих народов и кочевников пустыни с радиальным типом кочевки (с их колодцами), возможно природы воды имеет земное или даже подземное происхождение. В евразийских степях (с их редкими дождями) вода имеет небесное (божественное) происхождение. Вода у тюрков падает с небес и имеет божественное происхождение. Красноволосые голубоглазые демоны китайцев живут на дне океана. Титулы-имена тюрков, начиная от гуннов (Денгизич) до Сельжуков (Иль-Дегиз) связаны с морем-водой. Сами Сельджукиды из рода кынык подразделения ‘täŋiz/deŋiz’. В клятвах тюрки применяют прежде всего воду (ant ičmek). Яса Чингис-хана предусматривала сохранение чистоты [божественной] воды. И многое другое, говорящее нам о небесном (божественном) происхождении воды. Что такое в этом случае океан? Возможно, триады подразделений тюрков-огузов разъяснят картину. Они симметричны с отражениями в обоих концах: дуальное сходство очевидно: солнце ↔ звезда, небо ↕ море.

Возможно ли в таком случае рассматривать ‘звезды’, как ‘маленькие солнца’ (‘дети солнца’), а ‘море’ как ‘маленькое небо’ (сын неба) (возможен вариант: täŋ-iz – след небесного, божественного)?